В одном из наших предыдущих выпусков мы уже объявляли о том, что запускаем серию публикаций о преследованиях экологических активистов. Сегодня, 26 апреля - Международный день памяти жертв радиационных аварий и катастроф. Именно в этот день 34 года назад случилась авария на Чернобыльской АЭС. К сожалению, преследование экологические активистов за антиядерное движение по-прежнему является серьезной проблемой в постсоветских странах.
Герой нашего сегодняшнего выпуска - Татьяна Новикова. Вместе со своими коллегами из НПО "Экодом" и российским экологом Андреем Ожаровским она является лидером антиядерной кампании против строительства Белорусской АЭС.
Расскажите, пожалуйста, немного себе, о своей профессиональной деятельности, о деятельности НПО «Экодом».
Меня зовут Татьяна Новикова, и я член Совета Общественного объединения "Экодом". В этой организации я участвую как волонтер и занимаюсь также организаторскими функциями в отношении ряда инициатив, связанных с Орхусской конвенцией и независимыми экспертизами проекта Белорусской АЭС. Непосредственно в антиядерное движение меня привела всем известная авария на Чернобыльской АЭС.
Чем опасны атомные электростанции? Почему Вы выступаете против строительства Белорусской АЭС?
Атомная энергетика позволяет извлечь киловатт электроэнергии наиболее опасным образом, производя облученное или отработавшее ядерное топливо (ОЯТ), содержащее искусственные радионуклиды. В результате, оно остается токсичным на протяжении сотен тысяч лет. В настоящее время в мире не найдено решения проблемы безопасного хранения или утилизации ОЯТ.
Кроме того, во всем мире не существует также и безопасных электростанций, где был бы исключен риск тяжелой аварии с выбросом радионуклидов в окружающую среду. Фукусима и Чернобыль показали, что масштабные радиационные выбросы создают существенные и долговременные риски для здоровья людей и окружающей среды. Человечество не может устранять или преодолевать последствия таких аварий. Как следствие, жители будут испытывать их продолжительное время.
Нарушения в проведении общественных слушаний
Расскажите, пожалуйста, о том, как прошли общественные слушания по оценке воздействия АЭС на окружающую среду? По какой причине Ваш коллега, Андрей Ожаровский, был задержан непосредственно в день слушаний?
Этим, так называемым слушаниям, было посвящено в свое время довольно много публикаций. Кроме того, они описываются в деле по Белорусской АЭС, открытой Комитетом по соблюдению Орхусской Конвенции.
Белорусские власти имитировали слушания для того, чтобы показать, что Беларусь выполняет требования конвенций. Однако происходившее нельзя назвать слушаниями. Собрание с общественностью по вопросу национальной значимости было отнесено на 180 км от Минска, в Островец. Людям было сложно добраться. Независимых участников останавливали на подъезде. Представителям оппозиции под разными предлогами препятствовали войти в зал. Зал, где проводились слушания, был оцеплен ОМОНом и турникетами.
Кроме того, за час до официального начала слушаний в зал были завезены представители различных госорганизаций. Ими в приказном порядке был заполнен весь зал слушаний, А тех представителей общественности, кто пришел к их началу, не пускали по причине отсутствия мест. У независимой общественности не было возможности задать вопросы и выступить. Из десятков граждан, кому удалось добраться, включая независимых экспертов, позволили выступить только пяти. Выступающих перебивали и освистывали представители так называемых трудовых коллективов - а именно, госслужащие.
Предметом обсуждения не являлась Оценка воздействия на окружающую среду (ОВОС). Выступающие из госсектора читали стихи и призывали смириться со строительством АЭС.
Кому не нравится, валите на Колыму! - заявил один из них критикам атомной электростанции.
Полный текст ОВОСа мы увидели только в зале слушаний. До этого времени была опубликована только краткая 131-страничная версия.
Как обращались с представителями антиядерного движения?
Лично я являлась организатором независимой общественной критики ОВОС и привезла на слушания порядка 500 подписей и обращений с требованиями провести общественные обсуждения в соответствии с законодательством. И меня не пускали на сцену для выступления, даже несмотря на то, что я официально зарегистрировалась. Мне пришлось требовать слова, апеллируя к международным организациям и прессе, с представителями которых в тот момент я находились на телефонной связи. Только после этого мне дали слово. Официально переданные мною организаторам слушаний подписи и обращения исчезли - они не вошли в итоговый отчет об ОВОС.
Мы привезли с Андреем Ожаровским общественную критику ОВОС для того, чтобы зачитать ее на слушаниях. Я распечатала 200 экземпляров, чтобы раздать в зале. Текст технически сложный и на слух плохо воспринимается. Это не запрещено законом. Однако, когда Ожаровский нес часть в зал (94 экземпляра), - а он был один из экспертов, зарегистрировавшихся для выступления, и один из критиков, подготовивших ОВОС,- представители ОМОН и местной милиции отняли у него их. А самого Ожаровского арестовали. Ему вменили мелкое хулиганство. Суд признал его виновным и подверг аресту на 7 дней. И это несмотря на противоречивость и нестыковки обвинений, а также показания журналистов, которые свидетельствовали об отсутствии вменяемых ему действий.
Помимо этого инцидента, случившегося с Андреем Ожаровским, подвергались ли Вы или Ваши коллеги задержаниям, непосредственно связанным с Вашей деятельностью?
Да. Позднее, в августе 2012 года, когда премьер-министр Российской Федерации Медведев приехалв Минск для подписания кредитного соглашения для строительства БелАЭС российским Росатомомза, нас, несших в посольство РФ письмо с описанием нарушений при реализации проекта БелАЭС (в частности, фактического начала строительства здания первого энергоблока в отсутствие утвержденной проектной документации и лицензии на строительство), задержали, а затем арестовали и оштрафовали. Ожаровского - на 10 суток с последующей высылкой из Беларуси на 10 лет. Меня и правозащитника Михаила Мацкевича - на 5 суток. Ирину Сухий подвергли штрафу.
Нарушения во время задержания
Нарушались ли Ваши права во время задержаний? Если да, то каким образом?
Начнем с того, что я была задержана по одному поводу, а судима по совершенно другому. При задержании нам с Андреем Ожаровским сообщили, что мы похожи на опасных преступников и должны проехать в РОВД для установления личностей. Нас вынудили сесть в милицейскую машину и отвезли в РОВД. И это при том, что у нас были с собой паспорта. Другими словами, установление личности не представляло проблемы.
Судили нас уже за мелкое хулиганство. В частности, сотрудники ОМОН, задерживавшие нас и сообщавшие, что мы похожи на опасных преступников, свидетельствовали на суде, что на улице мы громко ругались матом и размахивали руками, и именно поэтому были задержаны.
При задержании нам не позволили позвонить и сообщить о задержании. Далее, у меня во время обыска в РОВД изъяли таблетки, необходимые мне в виду отсутствия щитовидной железы. Я получила их только после того, как была отправлена в камеру для досудебного задержания и только благодаря инициативе одного из сопровождавших сотрудников ОМОН.
Во время ареста мы пребывали в условиях содержания, которые можно приравнять к пыткам. Мы спали на деревянном настиле, устроенном таким образом, что там невозможно вытянуться в длину и приобрести горизонтальное положение. Условия были антисанитарными. В камере не было достаточно света. Канализация не содержала водяного затвора, поэтому находившиеся отравлялись канализационными газами. Нам отказывали в прогулках на свежем воздухе. Постоянно обыскивали (1-2 раза в стуки). Уничтожали написанное от руки, в том числе контакты адвоката, записанные в тетради. Для того, чтобы передать передачи, нас будили в 4 утра. Камеры были переполнен. Мои другие лекарства, переданные мне родственниками для лечения последствий метастатического онкологического заболевания, я получила только спустя 3 дня после того, как они были приняты от родственников.
Текущий статус строительства Белорусской АЭС
Как на данной момент обстоят дела со строительством Белорусской АЭС? Удалось ли Вам добиться каких-либо позитивных изменений?
АЭС пока еще не запущена, хотя первый энергоблок почти достроен.
Позитивным изменением можно считать пристальное внимание международной общественности к проблемам строительства БелАЭС, проведение Беларусью стресс-тестов БелАЭС, как результат этого давления, значительное улучшение белорусского законодательства по рекомендации Комитета по соблюдению Орхусской конвенции в рамках дела по БелАЭС. Сейчас, однако, наблюдается тенденция к откату законодательства на прежние позиции путем принятия указов и других изменений в экологическое законодательство Беларуси.
Одним из позитивных изменений можно считать и то, что незадолго после нашего ареста, в изоляторе временного содержания на Окрестина, где мы находились, был проведен ремонт. Теперь в камерах есть кровати.
Что дальше?
Что бы Вы пожелали своим коллегам из разных стран? Возможно, какие-то основные уроки, которые вы успели извлечь из своей деятельности.
Основной урок - это солидарность и поддержка экологических инициатив и кампаний субъектами гражданского общества, прессой, зарубежными и международными субъектами. Это играет большую роль в защите прав граждан на здоровую окружающую среду.